Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

– К сожалению, у тебя был очень печальный опыт, который заставляет тебя чуждаться мужчин. Ты стараешься оградить свою жизнь…

– Защитить!

– Так мне кажется. Несмотря на все ухищрения твоей матери, с тобой рядом всегда оказывался кто-то, кто опекал тебя, думал за тебя. Ты так мало знаешь окружающий мир. Ты в нем никогда и не жила. Ты получила массу академических наград. Но одна сторона жизни осталась для тебя наглухо замурованной….

Алекс смотрела на Макса прямо, нервы ее были напряжены до предела, но она повторила:

– Для греков женщина оставалась женщиной со своим собственным миром, даже если не обладала сексуальным опытом, например Диана-охотница…

– Я говорю о тебе, а ты тут же переводишь разговор на древних греков – как это похоже на тебя…

– А тебя никто не просил начинать копаться в моей душе. Не знаю, с чего это тебе вдруг сегодня взбрело в голову. Не надо вымещать на мне свои сексуальные разочарования.

Макс откинул голову и засмеялся:

– Мои – что?

– Мора ушла от тебя, так ведь? И ты не без горечи заметил, что теперь каждому из нас придется спать в одиночестве.

Макс посмотрел на часы.

– Мора ушла шесть часов тому назад. Даже для меня это слишком мало, чтобы упасть духом. Мне казалось, что ты меня немного лучше знаешь.

– Я не хочу больше об этом говорить, – Алекс собралась уходить, но Макс встал у нее на пути.

– Очень хорошо. Скорее нырнуть в свою норку. Кажется, я подошел к самому больному месту?

Алекс чувствовала, как вся ее плоть изнемогает:

– У тебя какое-то странное сегодня настроение. Непонятно почему. И я не хочу, чтобы ты меня использовал как мусорную корзину.

– По-моему, я как раз все очень толково и доходчиво объяснил. Почему ты воспринимаешь это как «мое настроение»?

– Ты все прекрасно понимаешь. Ты столько раз заводил разговор о том, как я живу. Сколько можно?

– Нет. Я заводил разговор о том, как не надо жить. – Он обошел стол и остановился у нее за спиной. Алекс не могла заставить себя повернуться и посмотреть на него.

– Тебя что-то беспокоит, я же чувствую это, – сказал он. – Словно ты не можешь понять, что потеряла. Может быть, Пэтси лучше смогла бы объяснить это, но я смогу лучше показать. – И прежде чем она успела пошевелиться, он обнял ее и прижал к груди.

– Что ты делаешь? – в ужасе воскликнула Алекс.

– Собираюсь преподать тебе урок…

– Это смешно, – сказала Алекс отрешенным и холодным голосом Евы. – Позволь мне уйти, Макс. Не делай того, что заставит нас обоих потом жалеть.

– Ты не будешь жалеть, обещаю тебе. Я знаю, кого учу. Расслабься, – проговорил он, и Алекс подчинилась ему беспрекословно. – Это будет всего лишь наглядный урок, но не полное посвящение, – и прежде чем она успела понять, что он собирается делать, он прижался губами к ее векам и провел по ним языком.

Алекс вздрогнула, будто ее ужалили.

– Это эрогенные зоны, – сказал Макс.

– Я знаю, где они находятся, – Алекс постаралась говорить максимально хладнокровно, но это оказалось невероятно трудно.

– В какой книге ты это прочла?

– Ты смеешься надо мной?

– Но это в самом деле забавно. Именно это я и пытаюсь внушить тебе.

– Я не модель для демонстраций.

– Ты слишком много болтаешь, – сказал Макс и, чтобы остановить поток изречений, закрыл ей рот поцелуем.

Он много раз целовал ее прежде, но так, как сейчас, – никогда. Прежде его поцелуи не волновали ее так, как взволновали сейчас. Сейчас в ней происходило что-то другое, и Алекс почувствовала, что полностью теряет контроль над собой.

Прежде, если она и ощущала свой язык, то только когда чистила зубы. Читая книги, она кое-что узнала. Но никогда не представляла, какие при этом возникают ощущения. Ни одна книга не могла передать того, что ощущают губы, когда их со страстной нежностью касаются другие губы. И язык превращается в антенну, которая передает куда-то глубже, к кончикам нервов, полученные им сигналы. Скользя губами по ее шее, он почувствовал, с какой бешеной силой бьется ее пульс, словно бабочка, попавшая в сачок. Он снова поцеловал и коснулся кончиком языка ее век, потом мочек ушей. И когда он прикоснулся к ним, словно электрической ток пронзил ее тело. Она уже не могла думать, только испытывала блаженство, переполнявшее ее. Единственной реальностью был кончик его языка, и все тело ждало только одного – когда он снова коснется ее.

Все это продолжалось, пока она не почувствовала, что и с Максом происходит нечто необычное: в нее упиралась его напрягшаяся мужская плоть. Только тогда пришло сознание, что она делает и с кем. Алекс коротко вскрикнула и изо всех сил оттолкнула Макса. Она стояла рядом с ним, бросая безумные взгляды и дрожа, словно в лихорадке.

– Нормальная женская реакция, – сказал Макс, прочистив горло. Но выглядел он таким же растерянным, как и сама Алекс. Они взглянули друг на друга.

– Алекс, – протянув руку, Макс шагнул к ней…

– Нет, – покачала она головой. – Нет! – И, повернувшись, выбежала из кухни.

Он слышал, как она взлетела по лестнице на последний этаж. Затем дверь захлопнулась и наступило молчание.

Он глубоко вздохнул:

– Вот черт! – вырвалось у него. Он взял стакан и тяжело опустился на стул.

17

Швейцария и Нью-Йорк, 1988

– Как насчет чая? – спросила Пэтси у Алекс, завидев у дороги небольшое кафе.

– Не откажусь, – равнодушно откликнулась Алекс.

– Умираю хочу чаю. У меня так всегда, когда хожу за покупками, – продолжала Пэтси. – Сегодня-то удачно все получилось, даже не думала. Особенно этот голубой крепдешин. Чудо просто! И страшно дешево, потому что это оказался последний кусок.

– Да, очень дешево вышло.

Они заметили столик у стены, и Пэтси положила пакеты с покупками на свободный стул:

– Удивительно, что у нас с ходу все получилось. Туфли как раз подходят под мою соломенную шляпку, которую я купила в прошлый раз в Кембридже, только ленту надо сменить. И я смогу носить их вместе с голубой сумочкой. Получается ансамбль.

– Вы надолго собираетесь остановиться в Хэрроу? – перебила ее Алекс.

– Только на неделю. Дом очень большой. Там живут моя племянница с мужем и трое ее детишек. Думаю, Шейла не собирается заводить еще одного, тем более приятно было еще раз выступить в роли крестной матери. Ну а теперь перекусим. До чего здесь всегда вкусные пирожные!

– Спасибо, Пэтси, мне не надо, – остановила ее Алекс.

– Но у тебя ведь с самого утра во рту ничего не было.

– Я не голодна.

– Обычно ты любила поесть, – удивилась Пэтси, но, почувствовав что-то, переменила тему:

– Как у тебя со временем?